Ставка на Проходимца - Страница 31

Вот и теперь, пробравшись через хищную стаю хитро улыбающихся водителей маршрутных микроавтобусов, готовых «всего за семьдесят!» доставить меня в Алушту, я, за сумму в десять раз меньшую, купил в кассе маленький, невзрачный клочок бумаги, дающий мне пропуск в нутро скромного труженика горных дорог — крымского троллейбуса.

Привычно выбрав сторону салона, с которой будет открываться самый лучший вид, я уселся у окна, устроил рюкзак под ногами и приготовился дремать, зная, что горы и интересные пейзажи появятся как минимум через полтора часа.

«Ты был мне так нужен», — сказала она, прощаясь. Что ж, я не мог винить сестренку в том, что она была на меня обижена: ей действительно пришлось самой, взрослея раньше времени, тянуть все заботы о маме, когда та слегла и сгорела в огне болезни буквально за пару месяцев. Тогда я был далеко от них, и Люська даже не смогла связаться со мной, чтобы получить хоть кроху ободрения. Сейчас же она боялась, что я снова исчезну почти на год, а может — навсегда. Что я мог ей сказать в утешение? Что собираюсь найти скрытый выход на Дорогу, связывающую миры, и затем забрать ее в лучший мир? Лучший для кого? Ее, в отличие от меня, там никто не ждал. Да и не поверит мне она, считающая мое странное поведение последствием ранения и перенесенного шока.

Несмотря на все старания сестренки, которая, простив пропадавшего на «какой-то войне» брата, постаралась окружить меня теплом и заботой, я не обрел дома покоя. Поэтому в один прекрасный, а вернее, пасмурный и промозглый день я собрал здоровенный туристический рюкзак, до этого основательно прошвырнувшись по супермаркетам (и не только по ним), и отправился в такси на железнодорожный вокзал. Люська, сославшись на работу, отказалась ехать со мной «проветриться в Крыму» и снабдила меня, в довесок к рюкзаку, здоровенным пакетом всяческой снеди, теплым, связанным ею шарфом и целым списком инструкций и наставлений, чем сразу напомнила маму.

Теперь я, уже как вторую неделю рыская по горным дорожкам на мотороллере (купленном за безбожную цену на алуштинском рынке), был вынужден пару раз в день звонить ей на мобильный, отчитываясь о здоровье и душевном самочувствии. Конечно, я рассказывал ей, что доволен и отдыхаю телом и душой, да, впрочем, так и было, если не считать легкого раздражения от безуспешности поисков. О том, что я никак не могу найти оранжевый асфальт и попасть в другой мир, я предпочел умалчивать.

Вот и сейчас, усевшись на каменную оградку на краю дорожки-серпантина, я описывал в трубку «Нокии» окружающие виды чудесной крымской осени и даже послал Люське ММС-ку с фотографией. Сестра была довольна, фотографию прокомментировала с восторгом и даже выразила желание вырваться ко мне на выходные плюс — пару дней за свой счет.

Закончив разговор, я спрятал мобилку и с глубоким вздохом расправил плечи. Действительно, за десяток дней поисков я неплохо отдохнул и снова начал чувствовать себя полноценным человеком — скорее всего, из-за возникшей передо мной цели. Да и крымский воздух как всегда действовал благотворно. Погода была отменной, почти аномальной для ноября: вот уже неделю термометры упорно показывали пятнадцать — двадцать градусов, что позволяло ездить на мотороллере в легкой куртке. Я даже решился пару раз искупаться в еще не остывшем море, чем тайно гордился и чем немало взволновал сестру, испугавшуюся, что я простужусь. Горы, море, лес успокаивали, а обильная мясная и фруктовая диета вместе с ежедневными упражнениями словно освежила тело, и я уже не ощущал себя вялой мокрой тряпкой.

И главное — никаких кошмаров по ночам.

Кстати, о еде. Я открыл объемный пластиковый багажник мопеда (за багажник мне пришлось отдельно отвалить весомую сумму) и достал свертки с едой. Жена лукавого и — как ни странно — белобрысого и сероглазого татарина Василия, у которого я снимал комнату, — обширная, рельефная и чернявая украинка Вера — каждый раз весьма щедро снабжала меня в дорогу, не забывая положить сало (за то, что я его ем, она меня особенно уважала), помидоры и весьма любимую мною бастурму. Я снова уселся на придорожное ограждение и разложил припасы на целлофановом пакете, нарезал сало и хлеб, почистил пару фиолетовых «ялтинских» луковиц, возблагодарил Создателя за все данное в пищу и принялся уничтожать аппетитную снедь. Импровизированный столик достаточно быстро опустел, и я добавил на него из багажника пару наливных груш бера и небольшой термос с чаем. Налил горячий чай в кружку-колпачок, засмотрелся мечтательно на изгиб дорожного серпантина, щедро усеянный коричневыми листьями… Лучи заходящего солнца золотили пятнами упавшую листву. Пахло осенью, хвоей и, немного, — морем. Какая-то пичуга пискнула в глубине леса, где — не видать: тень от вершины горы уже захватила склон за противоположным краем дороги, да и серый мох, обильно покрывающий стволы деревьев и валежник, не добавлял освещения потемневшей чаще.

Интересно, может, тот кусок настоящей Дороги, что я ищу, лежит в стороне от современных трасс и горных серпантинов? Покоится себе мирно под шубой из прелых листьев и хвои где-нибудь в зарослях, и найти его практически невозможно? Эх, и почему я тогда не расспросил Чаушева подробней о расположении Выхода на дорогу в Крыму? Где-то между Ялтой и Алуштой — несколько неопределенный ориентир, особенно если учитывать непростой рельеф местности.

Я отхлебнул чаю, покосился на сочную беру, но решил не перегружать желудок, просто сунул в рот серую лепешечку — вяленый инжир — так, для сладости. Что ж, если я прав в своей догадке, то мне нужно было ждать зимы и выпадения снега, чтобы проталина над всегда теплым полотном Дороги подсказала мне ее расположение. Это предположение откладывало мои планы на неопределенный срок, и я даже немного расстроился, но шум, донесшийся из-за верхнего поворота, отвлек меня от грустных мыслей.